Витіснення інтерпретацій
Можна погодитись із ключовою тезою Михайла Шморгуна: стара журналістика «померла», як помирають старі форми демократії. Нині ми спостерігаємо унікальний в історії конфлікт, у якому класичні медіа, що обслуговують інтереси національних бюрократій і диктаторських режимів, підриваються анонімними мережевими структурами типу «WikiLeaks», «Offshore Leaks» і «The Pirate Bay». Не варто ідеалізувати останні — за ними стоять великі транснаціональні гравці, в чиїх інтересах докорінний демонтаж чинного світового устрою і встановлення прозорої постліберальної реальності. Однак віртуозність, із якою традиційний клуб розігрує низові мережеві ініціативи, достойна оплесків. Вони все ще використовують старі інформаційні канали a la «The Guardian» і «The New York Times» для політичної легітимації, однак точка біфуркації вже пройдена: чиста (sic) інформація стала зброєю.
Витіснення журналістської інтерпретації звужує можливості для маніпуляцій, а втрата класом журналістів монополії на першоджерела у строго постмодерністському дусі розвінчує позицію патріархального «речника». Фундаментальна анонімність таких мереж нівелює принцип авторства та очищає інформацію від сторонніх нашарувань — головним важелем управління даними залишається час їхнього «одкровення». Не Жак Дерріда, а технології «leaks» і peer-to-peer є останніми цвяхами у гріб модернового логоцентризму. Вже близиться час, коли Інтернет-гіганти позбудуться нав'язливого ока державних структур — і самі перетворяться на наглядачів і розпорядників контрольованих даних. Ми ще побачимо народження «нового» Логоса — як реставрацію вічного. Non transit Traditio. Якщо ви розумієте, про що я.
Витіснення журналістської інтерпретації звужує можливості для маніпуляцій, а втрата класом журналістів монополії на першоджерела у строго постмодерністському дусі розвінчує позицію патріархального «речника». Фундаментальна анонімність таких мереж нівелює принцип авторства та очищає інформацію від сторонніх нашарувань — головним важелем управління даними залишається час їхнього «одкровення». Не Жак Дерріда, а технології «leaks» і peer-to-peer є останніми цвяхами у гріб модернового логоцентризму. Вже близиться час, коли Інтернет-гіганти позбудуться нав'язливого ока державних структур — і самі перетворяться на наглядачів і розпорядників контрольованих даних. Ми ще побачимо народження «нового» Логоса — як реставрацію вічного. Non transit Traditio. Якщо ви розумієте, про що я.
3 коментарі
– А где мы найдем ей замену? Она журналист высокого класса – умеет хорошо писать, у нее связи.
На следующий день я пересказал эту историю одной коллеге-радийщице.
– Да какой она специалист, – презрительно сказала она мне, – таких специалистов сотни после журфака.
– Но ведь у нее связи, она умеет очень хорошо писать, – пробовал возразить я.
– Информацию «сливают» не ей, а газете. А передать сообщение может каждый. Журналист – профессия не творческая, ты должен просто технически уметь описывать событие.
Естественно, будучи человеком, не лишенным некоторых амбиций, я оскорбился за профессию и, списав этот разговор на глупость коллеги, постарался его забыть. Но почему-то мой мозг (процессы в котором до конца не изучены) постоянно напоминал мне об этом случае. Так в немом диалоге с собственным мозгом я и провел еще несколько месяцев. Пока наконец не понял, что же именно в этом случае так важно.
Через некоторое время во время собеседования на должность шеф-редактора веб-портала эйчаровка спросила меня:
– Зачем вы хотите получить эту работу?
– Чтобы вернуться в журналистику, – ответил я.
– В журналистику, – с недоумением в голосе переспросила она, – что вы имеете в виду под журналистикой?
Я понял, что Плейшнер близок к провалу и немедленно поправился:
– Я имел в виду, вернуться в медиа.
Она тут же расслабилась и заулыбалась. Как известно, эйчаровки понимают только язык ключевых слов.
Так вот, журналистика – это слово из устаревшего, старорежимногого прошлого. Видимо, так лет сто назад в век начала научно-технического прогресса воспринимали извозчиков – «водителей кобылы».
– А вы зачем хотите к нам устроиться на работу?
– Да вот, хочу снова заняться извозом.
– Чем-чем, простите?
– Шофером хочу быть!
– А! Так это другое дело.
И нельзя сказать, что извозчиков больше не осталось. Где-то в отсталых аграрных регионах они по-прежнему есть. Для туристов в разных парках мира существуют тележки. Бега на ипподроме опять-таки устраивают.
Журналистика умерла! Нет, она еще не совсем остыла, еще киоски полны журналов и газет. Но она все больше сводится к уровню узкой специализации в рамках мультимедийных проектов. И права была моя коллега с радио, историю которой я привел в начале. Та журналистика, которая останется – корреспондентские сети и нишевые проекты, действительно, набор чисто технических функций: вовремя описать событие и запостить в ленту.
А вот «творчество»: авторские колонки, особый взгляд и прочее, то, что мы традиционно привыкли считать оригинальным голосом того или иного издания – востребовано все меньше и скоро перестанет быть востребовано совсем… в рамках журналистских проектов. Зачем мне заходить на портал такой-то и читать колумниста N, когда я могу зайти в его блог на фейсбуке или живом журнале и прочитать там перепост его колонки? В крайнем случае, ссылку на его колонку. Я попаду по этой ссылке на тот или иной портал, прочитаю колонку N и, может быть, посмотрю, что там еще напечатано. Но далеко не факт. Социально и тематически близкие мне темы материалов есть в социальной сети в моей френд-ленте. Принципиально иной редакторский подход – я сам формирую свое СМИ. И не стоит говорить, что так делают далеко не все. Электронные книжки тоже читают далеко не все. Однако с каждым годом их читают все больше, а бумажные книжки читают все меньше. И скоро бумажная промышленность умрет. И это прекрасно, потому что, перестав читать бумажные книжки, люди сэкономят леса на несколько порядков больше, чем Чирикова и остальные активисты вместе взятые.
Недавно в Москве в мультимедийном пресс-центре РИА «Новости» прошел международный форум «Медиа будущего». Докладчики приехали из разных стран, среди них такие крупные в журналистском мире… (ой, оговорился), в медийном мире фигуры, как многолетний главред легендарного научно-популярного журнала Wired Крис Андерсон, редактор отдела интерактивной журналистики The New York Times Арон Пилхофер или редактор отдела журналистики данных BBC Белла Харрел, а также интересные спикеры из мира маркетинга, телекома и других медийных сфер. Если описать то, что говорилось на форуме, одной фразой, то это будет цитата из В.И.Ленина: «Революция, о необходимости которой говорили большевики, свершилась». Казалось бы, какая разница: ну умерла бумага, ну стало культивироваться чтение с сенсорных экранов. Многие говорят: носитель сменился, а информация осталась та же. Нет, теперь будет принципиально другой способ подачи и организации информации. Революция свершилась.
Журналистов можно сравнить с первобытными людьми – вот корреспондент идет с дубиной убивать мамонта (читай, добывать эксклюзив), вот редактор с верстальщиком сидят у костра и этого мамонта готовят. Если сравнивать старое медийное поле с доисторическим племенем, то оно ограничивалось лесом (или где там водились мамонты) и костром. Теперь же оно буквально везде. Слева кафе, справа палатка, сзади продуктовый магазин. Обложили, сволочи. Медийный мир везде. На мамонтов в наше время могут охотиться лишь сумасшедшие. Если еще недавно, чтобы засветиться в выпуске новостей, нужно было, по меньшей мере, прыгнуть головой в бетон, а для того, чтобы добыть эту новость, репортер должен был лично исследовать вмятину и, если повезет, соскрести с бетона немножко мозгов, осколков височной кости и остатки эпителиальной ткани с торчащими из нее волосами, то теперь нужно всего лишь открыть рейтинг популярных записей в блоге и прочитать: «вчера в таком-то часу я прыгнул головой в бетон», после чего, почесав затылок, попытаться понять: правда это или нет. Как сказала главред РИА «Новостей» Светлана Миронюк во вступительном слове, развитие идет «от эксклюзивности к верификации». Информация больше не эксклюзивна. Она кругом. Ее нужно только обработать, упорядочить и проверить подлинность.
В рамках этой новой мультимедийной реальности все традиционные виды и жанры журналистики будут востребованы все меньше и меньше. Зачем столько телеканалов, наполненных непонятными передачами, когда дети уже воспринимают телевизор как огромный неуклюжий монитор, который почему-то показывает не то, что мы хотим, а то, что ему вздумается? Значит, передачи будут готовить для сервисов, аналогичных ютюбу, а значит, кардинально изменятся сетки вещания. Или вот выступал на этой же конференции топ-менеджер Телекома. И сказал на первый взгляд утопическую, но совершенно реальную вещь: «в недалеком будущем станет возможно массовое вживление микросхем в человека, а значит, телепатическое общение, а металлическая или пластмассовая штука в руке, называемая телефоном, станет нелепым анахронизмом». Как вы думаете, нужны ли будут новости или даже эссе в печатном виде человеку нового поколения? Изменятся ли кардинально радиоформаты?
Все что я хочу сказать, что возникла новая модель потребления информации. А это значит, что человечество постепенно начнет воспринимать мир совершенно иначе. Плохо это или хорошо не знаю. Но это так.
Дмитрий Ромендик